В биографии Москвы и на ее карте после рокового 1917 года могли произойти еще большие потери, разрушения, утраты, если бы не подвижническая и нередко просто самоотверженная деятельность писателей, публицистов, представителей мира искусств, ученых разных профессий, краеведов, которые были свято преданы родному городу и вставали на его защиту.

В 80-е годы на фоне лозунгов о превращении столицы в «образцовый коммунистический город» (что сопровождалось ограничением открытой критики недостатков в сохранении культурно-исторического наследия, памятников, названий) резким контрастом выделялись очерки прекрасного русского прозаика Юрия Нагибина: «Меня всегда мучила мысль, что у москвичей нет того интимного ощущения своего города, которым отличаются ленинградцы. Москва необъятна, неохватна и слишком быстро меняется. Не успеваешь привыкнуть к одному облику города, а он уже стал другим. Сколько лет прошло, а я все ищу Собачью площадку, поглощенную Калининским проспектом. Когда вспоминаешь, сколько московской старины съел этот неоправданно широкий, архитектурно невыразительный проспект, так и не слившийся с арбатской Москвой, то начинаешь сомневаться в его необходимости. Быть может, потому теплеет на сердце, когда вдруг обретаешь вновь и Собачью площадку, и исчезнувшие арбатские переулки, дома вместе с дорогими тенями великих писателей, живших, творивших, гостевавших здесь». (Это отрывок из предисловия Ю. М. Нагибина к интересному путеводителю по литературным местам столицы «Я люблю этот город вязевый..»., выпущенный «Московским рабочим» вторым изданием в 1990 году.)

Многое из утраченного можно сегодня все же восстановить. Слава Богу, снова есть в Москве и Маросейка, и Никольская улица, и Пречистенка. И Новинский бульвар, и Софийская набережная. Ну, а если ушли в небытие самые неповторимые уголки старинной Москвы — переулки, улицы, площади? Ведь таких потерь, происшедших «в ходе реконструкции Москвы», ох как много! Вряд ли, скажем, молодой москвич может представить во время посещения концертного зала «Россия» или кинотеатра «Зарядье», что здесь еще сравнительно недавно был как бы город в городе — на территории древнего московского посада, между улицей Варваркой и набережной Москвы-реки, буквально до начала 60-х годов шла жизнь нескольких переулков. Их старинные имена, каждое из которых — памятник истории города, России, географии, культуры, языка народа, ныне обречены практически на полное забвение. Ведь нет больше ни Зарядьевского, ни Псковского, ни Елецкого, ни Ершова, ни Максимовского, ни Кривого переулков. Нет и никогда не будет! Не суждено Москве обрести когда-нибудь и свою Собачью площадку.

Кстати, а многие ли теперь знают (или помнят), где она находилась?

Вот что говорится в энциклопедии «Москва»: «Собачья площадка, бывшая в районе улиц Арбат и Большая Молчановка. Возникла, по преданию, на месте Псарного, или Собачьего, двора для царской охоты, известна с XVII в. В 1952 С. П. вошла в состав Композиторской улицы». Тут, я думаю, необходимо небольшое уточнение: в 1952 году никакого строительства не велось, и Собачья площадка «вошла в состав» Композиторской улицы только, как сказать, на бумаге, в официальном постановлении. Кому-то из обладателей высоких кабинетов показалось неблагозвучным название Дуриновского переулка. Однако топоним историю свою вел еще с XVIII века: переулок получил название по фамилии домовладельца майора А. И. Дурново. Вероятно, новое название родилось без особых мудрствований: в одном из особняков в Дуриновском переулке располагалось правление Союза советских композиторов — в честь него-то и назвали в 1952 году переулок «благозвучно» — Композиторской улицей. Используя принятое решение, удалось сделать вот что: в Композиторскую улицу «спрятали» еще одно «неблагозвучное» наименование — Собачья площадка. Но законы живой русской речи, историко-культурные, духовные традиции старинного города номенклатурным постановлением поддаются с трудом: москвичи продолжали использовать топоним Собачья площадка еще очень-очень долго — из речи исчез только после разрушения приарбатских переулков и строительства проспекта Калинина.

А вот какой «адрес» Собачьей площадки по отношению к современным московским городским ориентирам дает в своей книге-рассказе о прожитой жизни переводчик И. И. Левин:

«Биографии даже такого скромного уголка старого Арбата, как Собачья площадка, хватило бы, чтобы увековечить это исчезнувшее с карты города место в истории Отечества.

Прежде всего о самом несколько странном названии. Нет, туда не выводили собак для выгулов, название было совершенно официальным, входившим во все московские адресные справочники. Так и писали: Москва, Арбат, Собачья площадка, дом такой-то, квартира такая-то. Название очень старое и чисто московское. Оно уходит корнями в XVIII век. Географически — это место, где нынче расположен Институт красоты (курсив мой. — М. Г.) на проспекте Калинина». Следует, видимо, добавить к рассказу И. И. Левина, что ныне проспект Калинина превратился в улицу Новый Арбат.

Два слова о колорите названия Собачья площадка. Да, оно стало действительно особенным, уникальным, неповторимым. «Несовременность» этого уголка Москвы ощущалась еще в самом начале XX века, что подметили и передали нам авторы-составители одного из наиболее интересных московских путеводителей дореволюционного времени «По Москве» (под редакцией Н. А. Гейнике): «В стороне от шумной жизни столицы лежат две небольших площади, сохранивших облик и овеянных духом уходящей Москвы. Это Спасопесковская площадь и Собачья площадка, обе близ Арбата. ...Собачья площадка... сильнее искажена современными строениями, но все же отмечена старинными, хоть и не стильными особняками. Против старого дома Хомяковых сыном поэта-славянофила недавно поставлен классический фонтан, вполне соответствующий духу этого тихого уголка Москвы.

Фонтан этот, внешне непритязательный, скромное украшение скверика посреди Собачьей площадки, многие еще помнят. Но он тоже канул в Лету!»

А ведь биография «Собачки» действительно была богатой, насыщенной интереснейшими фактами. Некоторые из них — как это нередко случается в жизни географических названий! — стали частью так называемых «фоновых знаний» о топониме.

Достаточно вспомнить, что Собачья площадка навсегда связана с именем Александра Сергеевича Пушкина. Увы — уничтожен, как и многие другие, дом № 12 по Собачьей площадке, в котором жил один из друзей великого поэта — С. А. Соболевский. В его квартире Пушкин останавливался по приезде в первопрестольный град в 1826 году. Москвоведы любили рассказывать, как 20 декабря к Пушкину на Собачью площадку пришел редактор и издатель «Московского вестника» М. П. Погодин: он предполагал напечатать в своем журнале «Бориса Годунова». «Позже Погодин вспоминал «этот знаменитый уголок, где жил Пушкин», его письменный стол между двумя окнами, над которыми висел портрет Жуковского с надписью: «Ученику-победителю от побежденного учителя», — так напоминают об этом В. Дуглач и П. Португалов в путеводителе «Осмотр Москвы». В этом же доме из-под пера Александра Сергеевича вышло знаменитое «Послание в Сибирь».

Что же касается славянофилов Хомяковых, то их гостеприимный дом на Собачьей площадке посещали и Николай Гоголь, и Сергей Аксаков, и многие другие известные России люди. В этом особняке, как говорили позже, царила атмосфера «высокой московской ителлигентности». Думаю, далеко не случайно, — такие совпадения диктовал все тот же таинственный дух Арбата! — что по прошествии времени в залах и комнатах дома Хомяковых зазвучали многоголосая детская речь и музыка. Стены особняка приняли в себя музыкальное училище, основанное в 1895 году сестрами Еленой, Евгенией и Марией Гнесиными — выпускницами Московской консерватории, одаренными педагогами. Биография знаменитой московской «Гнесинки» началась на Собачьей площадке.

Наверное, пришла пора объяснить необычное для современной географической карты Москвы слово «площадка».

Особой загадки в нем нет. Просто так — площадками — издревле называли на Москве городские площади, большие и малые. Между прочим, Собачья площадка в качестве примера уменьшительного к слову «площадь» («...в городах, незастроенный простор, шире улиц, майдан») попала и в знаменитый «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля. Жаль только, что Даль выбрал поверхностное объяснение смысла этого интересного словосочетания: «Собачья площадка, в Москве, где торговали собаками». Впрочем, толкование в словаре географического названия является редкостью: для Даля слова-топонимы всегда имели второстепенное значение. Однако сам его словарь для специалистов, исследующих истоки названий, их основу и родство, — просто бесценен.

Если у современного москвича, особенного молодого, слово площадка ассоциируется с такими привычными и устойчивыми словосочетаниями, как, например, спортивная площадка, волейбольная площадка, детская площадка и др., то для жителей старинной Москвы оно было синонимом слова площадь, а иногда — и торг, торговище, рынок. Об этом свидетельствуют архивные материалы, в том числе — планы и схемы старой Москвы. О том, что площадей — площадок наши предки московитяне знали не в пример больше нас, можно прочитать и в трудах москвоведов прошлого: «Говоря о полях и лугах, коснемся здесь площадей, или полых мест в Москве, к коим приурочивались церкви и другие здания. На этих ровных, полых, незастроенных местах бывали торг, сходбище народа, объявление через биричей Царских указов и торговые казни; посему их значение в городской жизни было торговое и юридическое. В Кремле известны Ивановская и Царская, Боярская площадка, в Китай-городе: Троицкая, Васильевская у храма Василия Блаженного, Большое торговище или Ильинская, Красная или Лобный рынок с Лобным местом, где до XVIII в. Стояло 15 церквей с кладбищами, Карунинская против Биржи, у стены городской Старая и Новая; в Белом городе: Старая конская площадка у Спаса на Глинищах, Варварская за Варварскими воротами, Лубянская большая и малая, Житная площадка при церкви св. Анастасии, бывшей там до 1793 г., Охотная, Моховая, далее Моисеевская, на Тверской..». (я процитировал вам отрывок из изданной еще в 1865 году прекрасной книги И. М. Снегирева «Москва: Подробное историческое и археологическое описание города»).

Историческая мотивировка топонима Собачья площадка связана с устойчивым преданием, согласно которому здесь находился «псарный двор», в котором содержались своры собак для царской охоты. Известный знаток истории и топонимии Москвы П. В. Сытин к такому толкованию названия приарбатской площади добавлял также в одной из своих книг, что сама Собачья площадка-площадь образовалась только в конце XVIII века, а кроме нее одно время существовал еще и Собачий переулок. Некоторые историки полагали, что двор, на котором держали собак, существовал здесь в XVI — XVII веках.

На первый взгляд может показаться: не слишком ли необычна подобная мотивировка для названия старомосковской площади? Собаки... Псарный двор... Царская охота...

Оказывается, ничего необычного или исключительного (и посему — неправдоподобного) в таких исторических причинах, обстоятельствах возникновения топонима вовсе нет. Более того: наименование Собачья площадка не только органично вписывается в многозвучие московской топонимии — уникального и богатого собрания реальных свидетельств о жизни, занятиях, промыслах, традициях, географии, речи старинной Москвы, но и имеет совершенно конкретных «собратьев» по мотивировке, по тематической подгруппе. Так, при царском дворе была и птичья, и зверовая охота: ее обеспечивала целая «армия» егерей, сокольников (и их помощников), псарей. Память об этом в топонимии Москвы сохранилась не в одном, а в нескольких названиях. Есть в современной столице Егерская улица — неподалеку от станции метро «Сокольники». Существует и Охотничья улица — там же, в Сокольниках. Разумеется, к этой тематической группе названий относится и сам топоним Сокольники во всех его вариантах.

Если без труда можно догадаться, что несколько улиц Соколиной горы в московском Измайлове тоже имеют прямое отношение к охоте (что верно: в XVII веке здесь, на потешном Соколином дворе, содержались охотничьи соколы и кречеты), то наименования улицы Ширяево Поле и двух Ширяевских улиц, Большой и Малой, без специального экскурса в историю тайну своего рождения не откроют. Ученые установили, что эти топонимы — тоже свидетели охотничьей страсти венценосных правителей России. Ширяевым полем в окрестностях старой Москвы была названа целая местность: здесь во время одного из выездов на охоту царя Алексея Михайловича насмерть разбился его любимый сокол по кличке Ширяй. Так повествует предание.

Можно также вспомнить и некоторые переименованные улицы и те имена которые исторически связаны с понятием охота, но не напрямую, а косвенно. В число их входит, например, уникальный и чисто московский топоним Охотный Ряд. Как хорошо, что после дискуссий его удалось восстановить (это произошло в ноябре 1990 года). Теперь вместо срединной части медноголосого и явно чужого проспекта Маркса в центре нашей Москвы вновь существует улица Охотный Ряд.

Однако Собачьей площадке вернуться не суждено...